Жатва убо многа, делателей же мало (Матф. 9.37).

Притчу сию сазал Спаситель наш ученикам Своим, милосердовав о народе, яко бяху смятени и отвержени, яко овцы не имущие пастыря. Подобное сказал Он им, когда увидел, что Самарянка вела множество народа к Нему из города Сихаря: Возведите, говорит, очи ваши, и видите нивы, яко плавы суть к жатве уже (Иоан. 4, 35). Сим довольно уже объясняется разум притчи Его, что нивы жатвенныя – есть множество народа; время жатвы и созрелые класы – доброе и готовое расположение его к принятию благовестия Евангельскаго; а жатели – Апостолы и их преемники, Епископы и Пресвитеры.

Но какой же серп на сию жатву потребен? И сколь великих и неослабных трудов требует жатва сия? И в нынешнее время, при многом числе Архипресвитеров и Пресвитеров, не следует ли и нам повторить с жалостию оное слово Христосово: Жатва убо многа, делателей мало? А мне слово сие тем паче доводится возопить, что в настоящий праздник Святителя Николая, неослабнаго Христовой делателя, вижу здесь нивы плавы и богатую жатву – в храм его множество собравшихся Христиан. – Побеседуем о сем, к общему всех назиданию.

Серп жатвы духовныя есть глагол Божий, коего остроту Апостол Павел так изображает: Живо слово Божие и действенно,и острейше паче всякого меча обоюду остра и проходящее даже до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судительно помышлением и мыслем сердечным. (Евр. 4, 12). И потому-то серп сей сколько от всех обыкнвенных орудий отличен, каждый удобно может судить по оным Павловым словам: Аще мы или Ангел с небесе благовестить вм паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8). Дивно! Серп сей жнучи не умерщвляет, но паче зараженных и умерщвленных грехами исцеляет и живит, подобно тем орудиям врачей, коими обрезывают плоть гнилую ядом и гангреною ( раком) зараженную, дабы целые еще составы от заразы предохранить. Ежели бы пшеница созрелая осталась на нивах не сжатою, то при наступлении зимы она погибла бы от стужи: но быв пожата и в житицу собрана, насыщает человека и поощряет благословлять милость Создателя. Так и пшеница духовная серна своего не боится , но сама созрением своим зовет его, дабы сожата и в житницы небесныя была собрана дабы насытила и возвеселила Бога, алчущаго и жаждущаго спасения нашего. Жатися убо серпом слова Божия, не смерть есть, но живот: Глаголы, яже Аз глаголах вам, сказывает Христос ученикам Своим, дух суть и живот суть (Иоан. 6, 63) Итак, если серпа сего живительнаго не употребляют те, кои приставлены на жатву духовную, то они души человеческия не оживляют, но умерщвляют: заводят в ереси и суеверия; в греховных недугах, как в болоте смердящем, согнивать допускают. Между тем тщательно жнут, не в небесную житницу, но в свою домашнюю, ищуще своих си, а не яже Христа Иисуса (Филип. 2, 21).

Далее. И обыкновенная жатва не приходит без трудов: надобно, сжиная чистую пшеницу, непрестанно нагибаться и почти ползать по земле, и при солнечном зное часто обливаясь потм до крайняго изнеможения. Что же, когда пшеница еще с тернием и волчцами будет смешана? Не следует ли туда и рукам и ногам уязвление?

Тем паче и несравненно большим трудом, и зною, и уязвлениям подлежит жатва духовная. Тут класы хотя и зрелые, души т. е, человеческия хотя и расположены к слушанию слова Божия: однако непременно нужно, чтоб жатели нагибались пред ними, что бы т.е. духовные учители не властительски с ними поступали, но со всякою кротостью, с молением и со слезами наставляли их. Царие язык, говорит Христос Своим ученикам, господствуют ими: вы же не тако, но болий в васда будет яко мний (Лук. 22.25). Подобно и Апостол Петр, научас от Христа, говорить ко Пресвитерам. Пасите еже в вас стадо Божие, поспещающе не не нуждею, но волею, ниже неправедными прибытки, но усердно, ни яко обладающе причту но образы бывайте стаду (1 Петр 5,2). И Апостол Павел, также всё свое учение кротостию и смиренномудрием, молением и слезами растворяет, везде преклоняясь к немощным и состраждя о болезнующих. При том легко ли терпеть зной жателю духовному, когда гонения и озлобления настоять или от идолопоклонников, как досталось первымя проповедникам, или от еретиков, или от лжебратий, одно имя Христианское носящих? Сей-то зной поварил Апостолов; не только пот, но и кровь из мучеников; измучил и святителей многих. Ныне празднуемый Святитель Николай не мало претерпел от сего зноя, быв заключен в темнице во время Ликиния: но и во узах не переставал он жать ( пшеницу духовную), поучая благоверию соузников своих.

Придайте к сему терние и волчцы, коих в жатве духовной несравненно более, нежели в обыкновенной. Несогласие в вере, несогласие в нравах, разделение мужа с женою, отца с детьми - такое разделение не есть ли терпение и волчцы колючие, с пшеницею смешанные? Будуть отселе, говорит Христос, пять во едином дому разделены, трие на два, и два на три: разделится отец на сына, и сын на отца, мати на дщерь, и дщи на мати (Матф. 10, 21) При таких особливых случаях обойдутся ли жатели духовные, чтоб не уязвить и рук и ног своих? Сплетенное терние со пшеницею как оставит жателя без уязвления?

Надобно еще заметить и то, что в духовной жатве самая пшеница претворяется в терние и волчец, чего не видим никогда в жатве естественной. Часто и добрый Христианин претворяется или веретика, или в безбожника ( в вольнодумца), а чаще в беззаконника; целомудренный является нечистым, правосудный лихоимцем, человеколюбивый притеснителем, а в таком случае и сия мнимая пшеница непременно причинить жателю своему язву.

Посему-то Апостол Павел говорит: Кто изнемогает, и ( аз) не изнемогаю? Кто соблазнялся, и аз не разжизаюся (2 Кор. 11.29)? Таков, по истине, случай язвительный достался и Святителю Божию Николаю. На ниве его духовной был человек благородный, но пришедший в убожество, который, не имев приданаго для трех дщерей своих, а просить стыдяся, решился пустить их на блудодеяние. Не мог конечно сей терн не уколоть душу прилежнаго и осмотрительнаго жателя, каков святител Николай. И так он разсмотрев, что тут кроме серпа духовнаго потребен был и другий еще серп, не железный, но золотой, поступил так: три узелка золота, для трех девиц, уготованных на брак скверный, пришед тихо, ночью, ко двору отца их, никому же сведущу ( да не будет посрамлен умысливший таковое беззаконие), в оконце вверже. Убо колеть и язвить не редко и самая пшеница жателя духовнаго, и ежели не кровь источает из тела его, то конечно слезы, кои - таже кровь раненой души.

А сии-то труды и подвиги Пастырские, сии опасения, сии колючие бодцы и уязвления в духовной жатве, и в нынешния даже времена суть причиною того, что доселе надобно повторять с жалобою оное слово Христово: Жатва убо многа, дтьлателей же мало! Много у нас Священников, жателей духовных. Нет и малаго прихода без Священника. Если откроется праздное место, да еще повыгоднее, то и десять жнецов готовы с серпами, но с какими? С глаголом ли Божиим? Никак: они сего серпа и в руках не держали, да и приучить их к нему весьма не удобно. Таковые, к своему и других несчастию, быв поставлены жателями пшеницы Христовой, вместо глагола Божия, коего не умеют (или умея не радеют), - руки только, как серп, имеют чужие труды пожинающия. Не думая о поучениях, столь нужных для наставления духовных детей своих, довольно для них отправить обедню без размышления и благоговения. Смерть и погребение кому слезы и горесть приносят, а им заботы, как бы побольше денег достать. Надобно, говорят, сорокоуст отправлять, и в синодик записать, понеже весьма грешен человек был. Но - о жатели духовные, любезные братия мои и сослужители! Если покойник был грешен, то не по вашему ли нерадению грешен был? А если так, то и заботу имейте о самих себе: каким сорокоустом искупить за погибшаго самих себя? Где же такое учение, каково было Апостола Павла? Три лтьта, говорит он, нощь и день не престаях уча со слезами единаго когождо вас (Деян. 20, 20). Найдется ли в нашем учении смеренномудрие и кротость, моление и слезы? Нам кажется довольно, когда народ, требующий наставления и совета нашего в нуждах своих, утешения в несчастии, преклонить голову свою, и мы прочтем им Евангелие, без всякого понятия и молитвеннаго чувства.

Слава Богу! Ныне нет уже такого зноя, какой прежде бывал, - гонения, говорю, и озлобления на нас. Под сению Благочестивейшаго Императора нашего, в вере и благочестии мы свободны: нивы наши тучны и обещают нам жатву обильную. Простосердечные поселяне и усердные граждане, к наставлению и утешению их в нуждах и горестях их, требуют от нас Слова Божия: но мы, ни должности своей не памятуя, ни суда Божия не чувствуя, оставляем их согнивать в греховных болезнях.

Исповедь конечно есть дело опасное, требующее особливаго тщания и осмотрительности: но нерадивым сим духовным жателям служить поводом выказать свою гордость и властительство над исповедающими грех, а с тем вместе и удовлетворить скверному прибытку своему, жать в свою житницу, совсем нерадея о уврачевании души кающагося.

Но вот, к несчастию нашему, аптеки и врачи телесные многих исцеляют: душевная же аптека и врачи или редко, или совсем никого не пользуют. Кто однажды освободился от недуга телеснаго, тот бережется, дабы опять не попасть в него; а разрешенные от грехов в то же болото снова лезут, и, скажу более по притче Христовой, освободясь от единаго беса, седьмым, лютейшим паче перваго, готовое и пометенное дают в себе место (Мат 18, 18).

Многия причины сего несчастия зависят и со стороны самих врачуемых: но я воспомяну только те, кои бывают со стороны врачей, частию неискусных, частию же нерадивых в должности своей.

Во первых, священники, братия мои, неискусные или справедливые невежды, не умеют различать между грехом случайным и нарочитым, по неведению или по нужде учиненным, и по разуму и волею совершимся: не знают, свежа ли рана, или застаревшая, одну ли силу души, или все вдруг объявшая; следовательно не знают и того, какой к греховной язве пластырь приложить какую для болезни душевной диету предписать (Не знают - о! если бы по невозможности не знали, всё бы легче им было на страшном суде Христовом: но ныне под державую Благочестивейшаго, не только даруется полная свобода усовершаться ведением по своей должности, но и книг Священнических предовольно; почему ныне Священники извиниться невежеством своим пред судом Божиим никак не могут). А по такому крайнему невежеству, будучи не в состоянии наставить болезнующих грехами, как им греху сопротивляться, как сражение иметь со грехом, навыком утвержденным и пленяющим грешника, как убегать от греха нарочитаго и самовольнаго, или как спасаться, попавши в засаду его,- по истине оставляют грешника в болоте его, разрешают неразрешимаго, допускают его к причастию Пресвятых Таин, не ко очищению и освящению, но в суд и осуждение: Иже бо недостойне яст и пиет, говорит Апостол, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня ( 1 Кор. 11, 29). Другие Священники не лучше, ежели не горше первых собратий своих. Правда, они умели бы различать болезни греховныя и приличныя всякому недугу пластыри приложить: но или по лени и небрежению должности своея, или из опасения опасения, дабы врачуемый не лишил чаемаго прибытка, или пакости какой либо, в отмщение, не сделал, - потакают болезнующему: мир возглашают там, где мечь гнева Божия уже висит; многолетствие обещают, когда секира уже при корени древа лежит; помазывают стену, уже разседшуюся и к падению преклоненную; подстилают так сказать, согнутому грехами мягкия возглавия под всякий лакоть ( Иезек. 13, 11). Таким образом всякий грех и беззаконие без разбора и внимания пропускают. Милосердие Божие клеплют там, где гневом Правосудия Его надобно устрашить; разрешают, кого следовало бы в узах держать; допускают к причастию Пресвятых Таин, коих надлежало бы от сея Святыни, от сего неоцененнаго бисера, как псов, как нечистых свиней, отгонять (Мат. 7. 6). И можно ли ожидать, чтобы при таком сброде мнимых Христиан, при такой смеси больных и здоровых, чистых и нечистых, достойных соединения со Христом и недостойных, - последовало когда нибудь истинное покаяние грешников и пременение их от греха в добродетель, истинное разрешение от уз греховных, истинный союз со Спасителем Иисусом Христом? Нет, сего не будет никогда! – А чтоб на исповеди, по одному обряду, получить какое ни есть, и без выговоров, разрешение, надобно только попу указать сребренник; а когда златник посулишь, то он при разрешении, и благословениями от ног до головы осыплет тебя.Бывает, что исповедающийся роды грехов своих не хочет открывать, указывая себя только вообще грешником. Но ежели делает он сие, стыдясь одного свидетеля, и при том содержащаго тайну, то недостоин и разрешения, так как больной исцеления, который не хочет пред лекарем рану свою обнажить. Но и при сем случае да разсуждают духовники, не сами ли они подают повод к таковому закрывательству грехов, нет ли у них того о чем Духовный Регламент гласит. «На дух к себе приходящих да не будет священник тяжестен же бывает, когда или во время исповеди гордиться и суров к кающемуся является, или в другие времена простит чего настойчиво (с усилием) у сынов духовных, или же и домогается, как бы со властию: таковые духовники должны во первых помнить, что грешник исповедающийся Богу согрешил, а не им, по слову Пророческому: Тебе единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих; а они только свидетели покаяния его и орудия подаемаго от Бога, а не от человека, кающемуся разрешения.» В противном случае, да не забывают того же Регламента заключение: «Гордые таковые бездельники ащеявятся, тотчас запретить им власть духовничества (смотри в прибавлении к Дух. Реглам. под числом 8).» И сей убо случай показует, что сами духовники не без вины неправильной исповеди, тем паче, когда после оной не истинно кающихся удостоиваем Пресвятых Таин; даем хлеб, по коем абие входит сатана ( Иоан. 13, 27); изгоняем будто беса единаго, а в след за ним входят седмь бесов лютейших (Мат. 12, 45).

О братия сослужебницы, с которыми предлежит мне суду Божию предстать! Будет ли казнь строжайшая и лютейшая паче той, каковая ожидает худых домостроителей, нерадивых духовных врачей? Полма бо их растешет и часть их с неверными положить ( Мат. 24. 51). – Иуду, предателя Христова, мы воображаем, будто он сидя на лоне диавола, лютейшими паче всех грешников терзается муками. Что же вы, о священники, не разлучающие нечистаго от чистаго, и равно всех Пречистых Таин удостоивающие, что иное вы творите, если не то же самое, что предаете вместе со Иудою Христа? Ибо беззаконник не раскаянный что иное делает, ежели не второе распинает Сына Божия себе (Евр. 6, 6) и безчествует. Кровь Его заветную, еюже освятися, в скверну предлагает и Духа благодати укоряет (Евр. 10, 29)? – Прочие человеки возстанут на суд без товарищества; а власти и священники пред Суд Божий конечно без того не предстанут. За священником вслед целая толпа (всех его духовных детей) увяжется. О, какой печальной жребий ожидает пастыря лукаваго, нерадиваго, корыстолюбца, предавшаго Тело и Кровь Христову за меньшую еще цену, нежели самый Иуда! Он ни гласа испустить к Судии, ни очей возвесть на Него не возможет: но возопиют на него, с воплем крепким, словесныя его овцы: «Сей наемник и тать а не пастырь, погубил нас на веки. Отъими убо, Судие Праведный, часть гнева Твоего от нас и возлей на главу его: чашею ярости Твоея черпли ему сугубо (Апок. 18, 6)!

Избави же нас горькия части сея, о Врачу душь и телес, Иисусе Христе Боже наш! Вразуми нас, да наставим люди Твоя согрешившия к истинному покаянию. Страхом Твоим поколебли сердца наша, да бодрствуем во святом долге нашем и попецемся о душах, Кровию Твоей купленных и нам в сохранение преданных, да не постыдимся во время ужаснаго истязания, предлежащаго нам!